yegres

Внимание! Хуёвый поворот.. В передачу не попал? Похуй.. Не ссать..

Минутка расизма. Пушной о C C Catch. https://www.yapfiles.ru/show/2561069/e6a08d2e5c06959123bd1c79050f5091.mp4.html

Ермолка. Многабукафф,но оно того стОит. -В полдень мы (Шурик, Федор и я) сидели на балконе киевской хрущевки. Обстоятельно пили пшеничную водку и грустили. Причина грусти была весома: старина Шурик уезжал в Штаты развивать капитализм. Насовсем. Закусывая напиток сельдью, я пытался смирится с фактом, что Шурик, он же Александр Михайлович, неожиданно оказался ни кем иным, как Аароном Моисеевичем, махровым евреем. Причем уже обрезанным. -Так было нужно, пацаны. -оправдывался виновато Шурик. -Традиции. -Долбоебизм. - резюмировал Федор. - У тебя, Шура, и так член маленький, так ты его еще подрезал, идиот. -Я же только крайнюю плоть... хотите покажу? - Шура взялся расстегивать ширинку. -Тьфу, бля! Застегнись, извращенец. - Я отшатнулся от вчерашнего друга. - Будешь неграм свой огрызок показывать. Нашел зрителей, йопт... и так водка в горло не лезет. -Да-а-а, вот так дружишь сто лет с человеком, а он, падла, оказывается евреем и съебывает в Америку. -Федор налил еще по стаканчику. На каждом стакане была бумажечка с надписью "glass". Федя реально горевал: предстоял экзамен по сопромату и надежды на Шурика теперь рушились. - А че не в Израиль? -Израиль? Ташкент для нищих. - Шурик отворил холодильник с приклееной на него бумажечкой "refrigerator" и достал еще один флакон водки. - Девяносто первый год на дворе, пацаны. Там нашим делать нехуй. К тому же у меня предки -отказники с семидесятых. Вот, только сейчас разрешение получили. -Двадцать лет ждали? -Ага. Не любят нас здесь. Щемят. -А жить на что будете? Будешь там, как пупок на собаке: вроде имеется, но бестолку. Кому Вы там нахуй нужны, жиды сырецкие? -Валдис, блять, у меня бабушка - известная партизанка. -Куртизанка? -Партизанка. В боевом отряде она фашистов вроде тебя уничтожала... -захмелелый Шурик достал из картонного ящика семейный альбом. На альбоме была бумажечка "album". Нашел страницу с фотографией бабушки и сунул мне в нос. Бабка была увешана медалями словно новогодняя елка. - Крошила немцев как сухую кукурузу. У нее орденов всяких - полная шкатулка... -При чем тут бабушка? -Не тупикуй, Валдис, америкосы за каждый орден офигенные субсидии дают. Там на ее пенсию могут четыре еврейские семьи жить в шоколаде. Вот так! Я затосковал по далекой Америке еще больше. Моя бабушка не партизанила в лесах, я не был обрезан и мне, с моим арийским профилем, не светило ходить по Брайтон Бич с выбросом носка. Я оставался в этом криминальном, голодном и задристаном Киеве. Насовсем. -А вот с обрезанием, Шурик, ты поспешил - не успокаивался Федя. - Че, нельзя было иначе обойтись? Одел ермолку и пиздец. Готовый еврей. Вам чего, будут хуи в аэропорту щупать? -Хер знает... Кстати, щас ермолку покажу, - Шурик выскочил в комнату и со шкафа, с наклееной бумажкой "cabinet", извлек тоненькую шапочку бледно-зеленого цвета. - Вот, бабушка связала. -Прикольно. -Я взял ермолку в руки и аккуратно нацепил на макушку. Помотал головой.- Такая легенькая. Даже не чувствуется. -Дай померяю, Валдис, - Протянул руку Федя. - К твоей балтийской харе она не идет. -Хы! У нас в колхозе жид нашелся! -Я снял ермолку и нацепил на лысую голову Федору.- Свинья в ермолке это про тебя, Федя. -В натуре, клево держится.- Федор мотнул головой, пытаясь стряхнуть головной убор. -Стремную шапку тебе бабуля запиздрючила. Презерватив для мозга. -Не упадет. - сказал Шурик. - Вчера Паця ( Паця - это его братишка младший. Недавно был еще Ростиком) с велика на асфальт ебнулся. Клюв помял, колени ободрал, а ермолка хоть бы хуй - с башки не слетела... Ладно, пацаны, тут такая тема... Я же Вас не просто так позвал... Короче, у меня тут куча барахла в контейнер не влезла. Продавать некогда и некому. В общем, разбирайте, кто сколько унесет. Вон, там в углу... берите что хотите. На светлую память. В углу стояли стопки книг, перевязанные бечевкой, сломаный магнитофон, швейная машинка, позолотный прес и прочая рухлядь. На спинке стула висел вельветовый пиджак и еще какое то тряпье. -Ты, Валдис, примешь в дар позолотный пресс. - Решил Федя. И, хотя спорить с ним было, что грести костылем против течения (Федор был гордость института - КМС по боксу), я все же деликатно уточнил: -На хуя мне позолотный пресс, Федя? -Как на хуя? - искренне удивился Федор. -Прикинь, между делом говоришь подруге: "Ага-а, надо позолотный пресс вечерком смазать, а то скрипит уже". Звучит? -Хорошо. -Я приподнял пресс с приклееной бумажечкой "gilding press". Тяжелый, падла. - тогда тебе, Федя, швейная машинка. -Ебать! На кой хрен боксеру швейная машинка? -Как на кой хрен? Прикинь, Федор, после спарринга говоришь тренеру: "Эх, щас прийду домой, швейную машинку покручу. Кальсоны дошью"... Клевый "Зингер", бери не выебывайся. -И пиджак бери. Настоящий румынский вельвет.- Добавил Шурик. - Наташка тебя в нем оценит. -Оценит... -Федор загрустил еще больше. - К Наташке теперь не пробиться. У нее папаша, Иван Сергеевич, - йопнутый фанатик. Фельдшером на скорой помощи работает. Говорит, мол, пока дочка диплом не защитит, никакой свадьбы... А без свадьбы - никакой ебли. - Припиздоханый чувак. - Ебланафт, а не родитель. Я, пацаны, скоро КМС по онанизму стану! -А ты не сцы, Федор, -поддержал я друга. -Действуй решительно и непреклонно. Иди и женись. Прямо сейчас. Одевай вельветовый пиджак и пиздуй вперед. Маме - реликтовую машинку, папе - левый джеб в еблет, Наташке - руку и сердце. Ты мужик или нет?! -Во-во. -спохватился Шурик. Кинулся натягивать на Федора пиджак. - И "Зингера" сразу захвати. Типа, приданное. -А хули! -вдруг взбодрился Федор. От выпитой водки он был и не трезв, и не пьян, а в неком состоянии эйфории. - Шурик в Америку валит и не сцыт. А Наташка, вот она, рядом. Живая. В Новых Петровцах... В натуре, щас поеду и женюсь. -Вот и молодец. - Я вложил в руку Федора швейную машинку с бумажечкой "sewing machine" и выпнул его за дверь. Шурик налил еще по стаканчику. Выпили. -Пошел Федор. -Красиво пошел... Опять налили. -А ермолка где? -Какая ермолка, Шурик? -Блять, Валдис, шапка моя еврейская, которую бабушка связала?!?! -А эта тюбетейка? Хуй зна... Так она на нашем жлобе Федоре осталась. -В смысле... -новоиспеченный Аарон Моисеевич никак не мог вникнуть в произошедшее. -В смысле, у него на бритой башке. Твоя ермолка, Шурик, уехала в Новые Петровцы жениться на Наташке. -Пиздец... долбоеб... -Не ной, Шура, тебе бабуля новую пошьет... Ну, наливай. *** В трамвае было душно. Озлобленные пассажиры толпились в дверях, топтали друг другу ноги, ссорились. Зной и жара добавляли накала. Однако, когда в салон трамвая ступил Федор, со швейной машинкой в руке и зеленой ермолкой на макушке, наступила зловещая тишина. Старухи, остервенело кричавшие минуту назад, вдруг молча уступили ему место и, пристроившись у выхода, стали шушукаться. Остальные пассажиры также притихли и вжались в кресла. Хотя внешность у Феди была далеко не хасидская (сломанный нос, узкий лоб и поросячьи глазки), вельветовый пиджак и ажурная ермолка сделали из украинского боксера образ весьма ортодоксального еврея. Машинка Зингера довершала имидж... Вокруг Федора постепенно образовалось обширное пространство. И понять причин он не мог: потные и горячие тела пассажиров городского транспорта сегодня не терлись о него, не били коленями и не ругались. Образовался странный вакуум. На ближайшей остановке большая часть киевлян молча покинула трамвай. Это показалось Федору подозрительным. Выйдя на Оболони, Федя купил букетик тюльпанов (впрочем, денег с него почему то не взяли) и направился на автовокзал. Там он погрузился в пригородный автобус, курсирующий по маршруту Оболонь - Новые Петровцы. Ермолка цепко держалась на его лысой голове. Пассажиры автобуса, словно сговорившись, глядели только в окна и лишь удивленный водитель изучал Федора в зеркале заднего вида. А в Новых Петровцах нашего жениха уже ждали. На пыльных ступенях сельского магазина, неподалеку от автобусной остановки, несли свою службу местные самураи. Каждый вечер они отправлялись в деревенский клуб на просмотр немецких фильмов, непрестанно удивляясь сложностям женской анатомии, а знойный полдень потомки генерала Ватутина проводили в обороне рубежей родного села от посяганий случайных самцов. Гришка, Мишка и Колян - всегда нетрезвые юноши призывного возраста, считали своим священным долгом подвергать испытаниям любого приезжего мужчину. С утра они уже успели выбить пыль с инспектора по энергонадзору, который неблагоразумно замешкался у магазина. Затем отобрали портфель у очкастого геодезиста и пощупали лица двух залетных курсантов Суворовского Военного Училища. Воодушевленный Федор сошел со ступеней пригородного автобуса, как с трапа авиалайнера - пафосно и важно. В его распухшей голове под салатного цвета ермолкой уже сформировалась вступительная речь, где ключевыми посылами были: "позвольте", "имею счастье", " искренне и навеки", а также "благословите". И теперь, когда он пытался выстроить эти слова в единую смысловую цепь, Федор вдруг услышал чей то голос: -Хуясе, мужики, какой жидовский крендель к нам закатился! - Гришка, Мишка и Колян оторопели от увиденного. Наверняка, также оцепенел бы Гитлер, если бы к нему в бункер заявилась вдруг бабушка Шурика, известная партизанка, взобралась на стол и насрала на рукопись "Майн Кампф". -Ебать-сосать, поди-ка сюда, петушок ущербный. Федя недоуменно оглянулся, ищя за спиной "ущербного петушка", но обнаружил лишь воробьев, клюющих навоз. Соединить воробьев и "жидовского кренделя" в логическую конструкцию Федор не успел - в ухо прилетел мозолистый кулак Григория. В этот момент ермолка показала себя с лучшей стороны. Любая другая шапка, будь то панамка или пилотка, наверняка слетела бы с головы избиваемого КМС по боксу. Однако ермолка даже не шелохнулась. Сидела на макушке Федора словно вареньем намазанная. Дальнейшие события описывать не имеет смысла. Очевидцы, а это была продавщица Нюра и сельский почтальон, твердят разное. Почтальон убеждает, что "приезжему иудею" потребовалось лишь двенадцать секунд для завершения раунда убедительным нокаутом. А продавщица Нюра говорит, что ожесточенная схватка длилась целую минуту, причем бил их "хасид" машинкой "Зингера" и не по правилам. Как бы там ни было, новопетровская летопись донесла тот факт, что Федор в очередной раз блестяще защитил свой титул чемпиона, усеяв бетонные ступени магазина телами поверженных врагов и мятыми тюльпанами. Путь к даме сердца, Наташке, был свободен. *** Тем временем семья Харченко была почти вся в сборе: Наташка, сидя на унитазе, щипала пинцетом брови, ее маман - Валентина Петровна - зашивала супругу врачебный халат, а супруг, пресловутый Иван Сергеевич, кушал на кухне холодный борщ из эмалированой кастрюли. Не хватало лишь наташкиного брата, Григория. Он был немного занят - возлежал на пыльных ступенях магазина и проклинал заезжего еврея. Поднявшись на второй этаж кирпичного дома, Федор горестно вздохнул и надавил кнопку дверного звонка. -Ваня, иди открой! - услышал он из-за двери повелительный голос будущей тещи. -Иду, Валечка! -отвлекся от поедания борща Иван Сергеевич. В проеме открытой двери перед ним предстал торжественный Федор - в вельветовом пиджаке и с "Зингером" в руке. Макушку посягателя на единственную дочь сельского фельдшера венчала зеленая ермолка. -Здравствуйте! - произнес Федя. -Шолом алейхем... - оторопело протянул папаша. -Валюша, ты портного вызывала? К тебе тут человек с инструментом. -Я, вообще то, к Наталье... -губы у Федора задрожали. Весь подготовленный текст с красивыми словами бесследно испарился. - Жениться хочу. -Не понял! - Иван Сергеевич засопел носом и выдвинулся на лестичную площадку. Стал теснить Федора животом. -А ну, пшел отсюда, мерзавец! -Я это... в смысле... рука и сердце... любовь у нас, - залопотал Федор. -Я те щас покажу сердце! -Не кипятись, Иван. -На пороге появилась без пяти минут теща. Валентина Петровна, женщина сообразительная, сразу смекнула, что Федор - парень непростой: проникнуть в этот подъезд еще не удавалось ни одному жениху. Тем более в зеленой ермолке. -Заходите, молодой человек. Поговорим. *** За обеденным столом было весело: Наташка хихикала, Валентина Петровна утирала глаза от слез, а Иван Сергеевич с неподдельным интересом крутил на пальце ермолку. -Не падает, говоришь, -удивлялся он. Нацепил ермолку на голову, покрытую рыжими волосами. Потряс головой.- Ох уж эти иудеи... Вечно чего то удумают. Федор кивнул головой. Рот был его занят снедью, лоб вспотел, а возле уха налился фиолетовый фингал. -Аха-ха! -заливалась смехом Наташка, - А ты, папочка, вылитый еврей! Видел бы тебя Гришка! -Блядь, в гробу я видел Ваших евреев! - на пороге появился Григорий. Его левый глаз был обозначен обширным кровоподтеком, а воротник рубахи наполовину оторван. - Поймаю, сцуко, этого петуха пархатого -гребень на жопу натяну! Оп-па! А откуда этот гандон здесь нарисовался? -Познакомься, Гришенька, это - Федор. -Хуясе... -Федор. -Шо за еботень, нах? -Ой, Иван, -спохватилась Валентина Петровна, - Ты же на дежурство опаздываешь! Вот, халат здесь, а котлеты я в баночку положила. Валентина Петровна забегала по комнате, снаряжая супруга в ночную смену. Тот, покряхтев, вылез из-за стола и пожал Федору руку: -Так и быть. Женитесь. Но! До защиты диплома - никаких детей! Ферштейн? -Ферштейн. - в один голос пропели счастливые Наталья и Федор. -Ебануться.- Сказал Григорий наливая себе и Федору по стакану водки. *** Через пару часов сияющий Федя покидал квартиру кирпичного дома в Новых Петровцах. -Кстати, а где ермолка? - спросил он и постучал себя пальцем по макушке. -Надо бы Шурику вернуть. -Ермолка? Что за ермолка... - Наташка оглянулась по сторонам.- А-ха-ха! Так она на папе дежурить уехала! Ой мамоньки... помру-у-у! - У Наташки случился приступ смеха и она скорчилась в судорогах на полу коридора. -Гы-ы-ы. Вот это тема, я понимаю, - Заключил Григорий. -Похоже, папику пиздец. *** Дальнейшие события новопетровская летопись не сохранила. Известно лишь одно: Федор и Наташка благополучно живут в браке уже двадцать лет. Шурик уехал в Америку без ермолки и теперь там угнетает негров. У меня до сих пор стоит на шкафу позолотный пресс. А ермолка... Говорят, что видели ее при разных обстоятельствах: мельком на коменданте военного госпиталя, Романе Сидоровиче, казалось порядочном человеке. Потом в салатовой ермолке появился архитектор Чувыкин на рассмотрении генплана Киева и после этого развелся с молодой женой. Затем ажурная шапочка странным образом вынырнула в Теремках на голове майора Мирошниченко, что внесло сумятицу в утреннее построение артилерийского полка. Впоследствии она неоднократно всплывала то на Нивках, то на Подоле, то в торговых рядах Бессарабки... Как бы там ни было, друзья, убедительная просьба: попадет Вам в руки ермолка салатового цвета - отдайте мне. Отошлю ее в штат Колорадо. Шурик будет рад безмерно. Все же память о бабушке-партизанке. Yodli.

С Днюхой! Всех благ!

Кадровик одобряет этот пост.

Я, мы, наше поколение,желает знать,ради кого мы жили и боролись. В чьи руки попадёт воздвигнутое нами здание ? (с)

ХАМАС выдвинул ультиматум: Уберите всех солдат и поселенцев из района мечети Аль-Акса и Шейх-Джара и освободите всех задержанных к 18:00. Ответ Хилик Яакоби: -Сначала верните кухонные полотенца моей мамы

Одно из требований Палестинцев: что бы евреи ушли из Израиля туда, откуда пришли. Египет заволновался. Ведь евреи пришли в Израиль как раз из Египта.

Хмм...

Десять английских джентльменов насилуют немку. Та орёт- Найн,найн!!! Один джентльмен отходит.

Это с хуяли низкая? После кораблекрушения на дикий остров выбрасывает англичанина, француза и русского. Их окружают индейцы и ставят такое вот условие: тот, кто за 3 минуты успеет обслужить женщину их племени, написать автобиографию и завязать шнурки на ботинках- останется в живых, кто не успеет- будет съеден... Англичанин успел только автобиографию написать-время истекло, сожрали бедного. Француз тоже не успел за 3 минуты... Русский говорит:" Ребята, давайте я вам встречный план выдвину!" Индейцы и слушать не хотят ни о каком встречном плане, только подгоняют к исполнению условия. Тогда русский ставит дамочку (пардон) раком, ей на спинку кладет бумагу и чернильницу... Он ее имеет, одновременно пишет автобиографию, а она ему шнурки завязывает. Уложился в 2 с половиной минуты! Индейцы в шоке! Говорит ему вождь:"А что ты насчет какого-то встречного плана твердил?" - Эх, вы!!! Не грамотно к делу подходите! Если бы вы мне к жопе пилу привязали, я бы еще во-о-он тот баобаб спилил!